Кайла была счастлива. Причиной, заставлявшей ее глаза сиять, а щеки — наливаться румянцем, был граф Ноктус — галантный, обходительный, подтянутый, с прекрасным, хоть и несколько мрачным чувством юмора. Девушка была им совершенно очарована. Жаль только, что мать Кейлы не разделяла чувств дочери.

— Он тебе не пара, — говорила она. — Вам лучше расстаться.

— Но почему, мама? Чем он тебе не угодил?

— Наш род издревле поклоняется Солнцу, а у графа, как я погляжу, совсем другие склонности.

— Это все предрассудки! Наша вера — глупость! Однажды я все равно выйду замуж за графа, даже без твоего благословения!

И этот день настал. Их тайно обвенчали в семейной часовне Ноктусов — надо сказать, довольно странной. Но Кайла будто ничего не замечала — ни алтаря, украшенного черными розами, ни гостей, среди которых не было родителей невесты, зато были неулыбчивые личности в серых накидках. «Это все мелочи! — говорила она себе. — Главное, что мы вместе!»

Их брачная ночь была великолепной. Свечи, музыка, уютные драпировки... В объятиях мужа Кайла ощущала спокойствие и безмятежность.

Утром, проснувшись в одиночестве среди смятых простыней, она позвала любимого, но ей никто не ответил. Девушка встала и осмотрелась. При свете дня комната выглядела совсем не так романтично, как в сумерках: оплывшие свечи покрывал вековой слой пыли, а гобелены были изъедены молью. Но самым неприятным сюрпризом стали запертые двери спальни.

Сперва Кайла ждала, пока за ней придут, потом начала кричать, стучать по дверям кулаками. Но все впустую.

Лишь через день в комнату наконец вошел граф в сопровождении слуг. Девушке принесли еду и сменную одежду. Кайла неотрывно смотрела на мужа. Куда делся тот обходительный мужчина с тонким юмором и пылкими речами?

— Вы призваны произвести на свет ребенка, который будет принадлежать мне и моим жрецам Ночи, — сухо произнес граф. — После этого я освобождаю вас от обязанностей матери и жены.

— Но... — только и смогла сказать Кайла.

— Вам все понятно, дорогая женушка? Идите, ешьте. Мой будущий ребенок не должен голодать.

Двери захлопнулись, и Кайла осталась одна.

Семь долгих месяцев она провела взаперти. Поначалу девушку терзали отчаяние, страх, ненависть к графу и к самой себе . Но потом чувства схлынули, уступив место холодному расчету. Следующие два месяца Кайла изо дня в день тайно подпиливала тяжелую оконную раму, а ночью видела сны о дочери — она чувствовала, что у нее будет девочка. Ощущала, как дитя растет и радуется, когда наступают сумерки.

— Ночь не заберет тебя, Селеста, — шептала Кайла. — Ты увидишь солнце и полюбишь его! А ты, мама, — сможешь ли ты простить меня?

Наконец однажды рама поддалась, и луч, упавший на плечо девушки, прошептал ей: «Догони солнце, чтобы спасти свое дитя! Спеши!» Спустившись по веревке, связанной из порванной на ленты одежды, Кайла упала, больно подвернув лодыжку. И вот теперь, прихрамывая и спотыкаясь, бежала по заросшей тропе. Из-за большого живота каждый шаг давался ей с огромным трудом. А солнце тем временем уже скрывалось за горизонтом. Ей нужно, необходимо догнать его! Дитя в животе беспокойно толкалось, чувствуя, что Кайла удаляется от замка.

Поймав ладонью заблудившийся солнечный зайчик, девушка снова услышала шепот: «Солнце — твое спасение. Беги на закат, на Зеленую кручу, чтобы успеть искупаться в его лучах». Сжав зубы, Кайла рванулась вперед, но когда она достигла обрыва, сияние над горизонтом уже почти погасло.

«Все кончено!» — пронеслось в ее голове.

— Достаточно верить, чтобы повернуть время вспять, дочь моя, — произнес женский голос за ее спиной.

— Мама! — слезы хлынули из глаз девушки. — Мама, прости меня!

Женщина вознесла руки к небу и начала молитву. С минуту ничего не происходило, а затем солнечный диск начал медленно возвращаться на небосвод. Кайла зажмурилась от яркого света, с благодарностью отдавшись воле светила. Дочь внутри нее замерла и

будто бы сжалась от страха. Но потом радость, охватившая девушку, залила все теплым дождем.

Через четыре дня, далеко от замка Ноктуса Кайла стала матерью прелестной Селесты. Пухлое розовое личико новорожденной обрамляли локоны русых волос, а ее голубые глазки лучились любовью. Солнце помогло ей. Кайла была абсолютно счастлива.

Но если бы кто-то взглянул на малышку ночью, то увидел бы, что глаза девочки отливают багрянцем, губы хищно кривятся, а сквозь черные волосы пробиваются витые рога. Нет-нет, быть такого не может. Должно быть, показалось.